Как и военно-политическая (жестоко-трагическая) «акция генерала Власова» (Ив. Солоневич) вызвала, и разумеется, не могла не вызвать лишнего ожесточения в годы Великой Отечественной, точно так же небольшой сборник статей известного петербургского протоиерея обернулся бурной историософской «акцией».
Но почему книжка одного православного священнослужителя, подающая пример безъярлыкового освещения власовской темы (не её одной), должна казаться более возмутительной, нежели кино другого православного священнослужителя, чуть не с похвалою поминающего «кремлёвского горца» в политологическом резюме к «византийскому уроку».
Газета «Православный Санкт-Петербург» (июнь 2009 г., № 6
http://www.pravpiter.ru/pspb/n210/ta012.htm) предпочла приписать отцу Георгию Митрофанову уверенность, будто все служившие в красной армии во Вторую мировую — суть «предатели Христа», а генерал Андрей Власов — «праведник, сотворивший у Гитлера плод покаяния». Конечно же, легче читать в сердцах, чем уяснить нелицеприятную истину, что многие красноармейцы «волею... обстоятельств... оказались среди тех, кто разрушал историческую Россию» (с. 146), «были соучастниками преступлений коммунистического режима» (с.148). Числит среди таковых отец Георгий и Власова сотоварищи — до времени, — которые, однако, «изменив» сталинскому режиму, не стали от этого с необходимостью предателями России. Хотя, к пастырскому сожалению, «далеко не многие сделали свой выбор осознанно... даже... покаянно» (с.147). А огорчённость историка — в том, что «они пошли бороться против Сталина с теми, кто мало чем отличался от него и по своей идеологии, и по своей практике» (с.148).
Но совсем не корректной богословски выглядит попытка газетчиков сравнить историософский уклон своего земляка с перепадом в крайность «от арианства к савеллианству». Историософия не догматика, а человеческая история отнюдь не всеми событиями история Священная. Но любой пропагандный шаблон всегда удобнее для избрания исторического ориентира, нежели самостоятельно выстроенное разумение дел «слишком человеческих».
Есть вопрос значительно-сложный, спокойно озвученный православным батюшкой из Нью-Йорка, ясный ответ на который весьма тяжело дать сквозь наросшую коросту советского менталитета: «Почему Власова следует понимать именно как "коллаборациониста", а не как человека трагического, пожертвовавшего добрым именем, но и обманутого, предпринявшего заведомо обречённую попытку встать на защиту Отечества и народа от советского тоталитаризма?» (
http://www.bogoslov.ru/text/412413.html)
Кому в голову придёт в нынешней Сербии возносить до небес тираническую государственность Тито, а в предательские списки вклинивать — бившего красных партизан Дражу Михайловича? И почему тогда ветеранам армии царской, из которых довольно много нашлось противников советской стороны во Вторую мировую, мы должны отказать в любви к России и, что самое нелепое, в православности, в каковой уже никто почти не воспитывал советских солдат?
И не надо безпокоиться за «реакцию фронтовиков». «Странная мемориальная плита в честь генералов Белого движения и казачьих атаманов», в том числе «коллаборационистов» П. Н. Краснова и А. Г. Шкуро, вызвавшая смущение сердца у священника Александра Задорнова («Богослов.Ру»), была воздвигнута на Соколе как раз стараниями ветерана Великой Отечественной войны, штурмовавшего рейхстаг, полковника Ерофея Михайловича Левшова, а комитет по сохранению этих памятников русской чести возглавляет Лев Александрович Гицевич — легендарный «сын полка», о котором последнее советское поколение ещё читало в школе замечательные книжки.
А уж дотошно документированные труды единомышленного отцу Георгию петербуржца Кирилла Александрова по истории власовского движения, написанные с достаточной исследовательской отстранённостью, вполне убеждают, что Власов не был тем мерзавцем, каким размалевала его сталинская юстиция. Своих слабых соперников-партийцев Сталин ещё мог заставить принародно каяться и оговаривать себя; но ни один из власовских офицеров (а их, стоит думать, пытали посильней, чем «бухарчика» с компаньонами), ни один из них — как писал Иван Ильин, «не фигурировал»: знали, какому зверю швырнули перчатку, — и с этими странными патриотами так и не решился провозглашённый генералиссимус разобъясниться публично.
Но насколько же мутен поток нашего «православно-патриотического» сознания, если недоучившегося семинариста Андрея Власова, при одном произнесении его имени, тут же в три горла поносят и за революционную молодость на Гражданской, и за многочисленных любовниц («Русская линия»), зато щедро отпускают то же самое покорителю тамбовских крестьян и прожигателю красноармейских дивизий Георгию Жукову (уж совсем позабывая назвать в этом ряду ещё одного недоучившегося семинариста).
Вообще наших патриотов очень смущает незаидеологизированная трактовка Отечественной войны, преподносимая в некоммунистической России. Вред от рассказов о советских мерзостях на международной арене до и после Второй мировой, начиная с доселе не раскаянной Катыни и оканчивая не оплаканными «жертвами Ялты», им представляется бόльшим, нежели концепция, будто в любых направлениях своей политики «государство всегда право». Впрочем, если патриотическая настроенность диктуется лишь ностальгическими эмоциями вроде набившего оскомину «безплатного образования», «чувства защищённости» и «гордости величием своей Родины», то услышание иного мнения действительно имеет мало шансов состояться.
Авторам «Русской линии», для которых не существует «запретных тем», поднимаемых отцом Георгием, удобнее повторить гиммлеровские характеристики генерала А. А. Власова (
http://www.rusk.ru/newsdata.php?idar=183713), нежели обратиться к неприукрашенным воспоминаниям деятелей «третьей силы».
Впадающей в истерику Лидии Соколовой (см. её рецензию на книгу отца Георгия в том же «Православном Санкт-Петербурге» — под названием «Шиворот-навыворот»
http://www.pravpiter.ru/pspb/n210/ta011.htm) может быть «трудно обсуждать» сталинский приказ, запрещавший сдаваться в плен. Для её релятивистской историософии вообще «все публикуемые данные — весьма условные цифры». Но если мы и теперь не дадим себе труда обсудить судьбу
миллионов наших военнопленных — не только покиданных советскими вождями в «котлы» первых дней войны живою добычей врагу, но даже и сегодня лишённых полноценного «права памяти» (жертвам замолчанного Вяземского окружения и Богородицкого поля только в 1990 г. снизошла власть соорудить памятник, а ещё неотмеченных мест на карте советских «побед» — без числа), — то о каком вообще преемстве с дедами и прадедами вести речь?
Смешно слышать в наш день обличительные лозунги, что «фашисты использовали РПЦ в своих политических целях». А товарищ Сталин и наследовавшее ему Политбюро — не использовали? При таком исповедании не стыдно, конечно, источать обвинения священникам Псковской миссии в «сотрудничестве» с нацистами, даже после того, как уже не раз были опубликованы — и увы, взяты в клеветнический оборот врагами Церкви! — документы о клириках-агентах КГБ. Если и дальше умиляться таким порочным обвинительством, то для нас навсегда будет закрыта трагедия подъярёмного Православия в XX веке. Почти кощунственное соображение Соколовой о «неправомерности говорить» об этой трагедии не хотелось бы, впрочем, оставлять на её совести.
Отзывы на шумливую статью Л. И. Соколовой (
http://www.rusk.ru/st.php?idar=114287), присланные отдельными неистовыми «форумчанами» «Русской линии», тоже не явили собой ничего неожиданного. В «добрых» советских традициях касались они не прочитанной (непрочитанной) книжки, а её автора, нетрадиционное трезвомыслие которого вызвало приступ урапатриотической антипатии к отцу Георгию. Он почти сразу же оказался и «демократический богоборец», и «либерал, воспитанный в масонской культуре». Один православный ревнитель назвал автора «Трагедии России» врагом Церкви, а другой — сравнил его с Валерией Новодворской в рясе. То, что наш современный патриотизм не умеет отличать почвенную критику советских «достижений» от закрайнего антигосударственного либеральничанья, в который раз заставляет задуматься об его реальных перспективах и основаниях. И как заметила одна читательница этих слабонервных рефератов, «можно прямо-таки сделать вывод, что отец Георгий — какой-то тёмный, тайный и самый опасный враг России, и вообще всякой правды».
Впрочем, суровей всего отнеслись читатели не столько к «апологии» Власова, сколько к «апологии» Ельцина, что куда более объяснимо и закономерно. Только с точки зрения отца Георгия, не много проку называть Ельцина, пусть и праведно, одним из главных погубителей России, а важнее увидеть, и сложнее признать, неспособность самих русских людей, глубинно переродившихся к концу XX века, — и совершить не-крушительный государственный поворот, и отыскать пути к нравственному преображению. Как выразился автор книги в интервью Александру Архангельскому: «Период правления Ельцина показал, насколько оказалась развращена коммунизмом наша страна. И в его лице — в лице русского мужика, ставшего партаппаратчиком, переступившего через память своей раскулаченной семьи, но в какой-то момент попытавшегося разрушить коммунизм и не сумевшего этого сделать по духовному существу, ибо коммунизм остался очень существенным компонентом нашей жизни, — так вот в его личности мы видим в конечном итоге то, что нам очень не хочется признавать, а именно глубокую неспособность подавляющего большинства наших современников отторгнуться от коммунизма, готовность нас и в так называемой "демократической России" жить по принципам лукавства, по принципам иждивенчества, по принципам, которые определяли жизнь советского общества» (
http://rian.ru/videocolumns/20090623/175168283.html).
Отец Георгий Митрофанов не принуждает солидаризироваться с собою во всех оценках, он предлагает
призадуматься — чего, надо сказать, наш захлёбчивый патриотизм различных толков делать за все годы «новой» России так и не научился, потому как — сложно и не по любви. Если мы ныне слышим и видим, как многие вполне честные русские люди, по свободному личному почину и с горячим убеждением, провозглашают Ивана Грозного и Сталина творцами (а не могильщиками) лучшего в русской истории, — это самая настоящая болезнь русского духа. Очень возможно, что это одна из модификаций той болезни, которую другой отец Георгий, крупный богослов Флоровский, назвал «беспочвенностью»; но и то сказать — где ж эта почва, если всю её перекорчевали коммунисты в двадцатом веке.
Быть может, самое выразительное предварение к смысловому устройству статей и проповедей отца Георгия предложил на презентации его книги епископ Штутгартский Агапит: «Мы можем строить государство по-человечески только тогда, когда мы действительно имеем параметры того Божественного мира... где личность человеческая является ценностью... которую можно сохранить или защищать». Но именно этого главного достоинства и этой главной ценности не тщится отстаивать современная «государственно-
патриотическая» идеология.
Всё-таки, вопреки рекомендациям о. Александра Задорнова, призывающего нас то ли просто помолчать, то ли вообще замолкнуть о наболевшем, не видно ни исторического, ни патриотического резона затихать честным голосам над безднами «нашего недавнего». Даже нас, полусоветских детей, обучавшихся истории XX века в 90-е годы, ещё далеко не свободные от прежних апологий, не настраивали на подобный лад (подмечая, конечно, больше «ошибки самодержавия» в войны Крымскую да Японскую). И тем не менее, угодливое
верноподданничество никогда не было в России для образованного верующего человека знаком хорошего тона — вопреки воспитуемому зрячему, критичному патриотизму, умеющему разделять власть и Отечество.
Комментариев нет:
Отправить комментарий