ИСТОЧНИК:
Новомученики города Бердянска. Прот. Александр Лукин, прот.Павел Войнарский
|
По благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II
Жизнеописания новопрославленных святых, представленные в данной книге, составлены на основании церковного предания и материалов из архивов Украины. Как и каждая новая публикация о новомучениках, она расширяет наше представление о Святой Руси и помогает лучше увидеть подлинный ландшафт нашего Отечества.
На карте Российской империи Бердянск появился попечением генерал-губернатора князя М.С. Воронцова. В 1824 году он поручил адмиралу А. Грейгу снарядить экспедицию во главе с капитаном второго ранга Крицким и геодезистом Манганари, чтобы отыскать удобное место для пристани в северном Приазовье. В своем рапорте капитан писал: «Бердянская коса превосходит неимоверно достоинством своим Обиточную, и на ней Вы можете завести пристань и порт, который разве Севастополю уступит».
3 ноября 1827 года князь Воронцов оформил акт об отмежевании земли для причала и города, и в том же году была сооружена пристань. Город стал развиваться на морской отмели возле большой бухты, у подножья береговой подошвы неподалеку от лиманов, образованных речкой Бердою, в честь которой город и получил свое татарское название. Следуя из Мариуполя в Крым в октябре 1828 года, государь Николай I сам убедился в правильности принятого решения. Великая держава заложила еще один город на малолюдных просторах у Азовского моря.
В 1842 году Бердянск стал уездным городом, но до его включения 1! 1898 году в сеть железных дорог был почти изолирован от всей страны и жил обособленной жизнью, сосредоточивая интересы на торговле своей замечательной пшеницей с Европой через греческие и итальянские посреднические конторы.
Рыбачья слободка с жалкими хатками к концу XIX века превратилась в благоустроенный европейский город с характерными чертами различных культур. Вокруг стали появляться колонии болгар, немцев-менонитов, украинцев и греков. По замыслу Воронцова Бердянск строился с широкими улицами, пересекающимися под прямым углом, с большой площадью в центре и несколькими малыми по сторонам, прекрасно вымощенными камнем, обсаженными акациями, а также бульварами по трем поперечным проспектам. В городе преобладали серебристо-бежевые землянистые тона, создававшие впечатление почвенной органики, помогающей человеку чувствовать себя мерой вещей. Среди кварталов, выстроенных из красного кирпича или керченского камня, было немало образцов прекрасной итальянской архитектуры. Улицы и дома имели ощутимое человеческое измерение. Обилие садов и парков производило благоприятное впечатление, особенно если смотреть на город с высоты берегового обрыва: на юг — море, внизу на ровной, как стол, отмели - чистенький, зеленый городок, блистающий куполами десяти православных церквей.
Неторопливое благополучие, неуклонно набиравшее силу в начале XX века, казалось бы, осветило страну надеждой прогресса. Но, как вскоре выяснилось и стало для многих очевидным, прогресс бывает разным.
В России он проявился, в первую очередь, как радикальное неприятие всех прежних национальных устоев и традиций, не в последнюю очередь, Православной Церкви и ее служителей. Разрушая русскую жизнь, метастазы революции неожиданно быстро въедались даже в самые отдаленные уголки еще недавно, как думали многие, несокрушимой империи. Атмосфера в стране становилась густой и непроницаемой, чуждой той прозрачности, через которую легко и радостно созерцать, красоту Божьего мира, игру солнечных лучей на зыбкой поверхности полуденного моря.
Уже в 1916 году во время кровопролитной войны, утратившие живую связь с Отечеством, рабочие Азово-Черноморского завода командировали в Петроград слесаря-подпольщика А. Могильного (Прим.Впоследствии он стал секретарем В. Молотова, был арестован и отдан под суд. Не выдержав испытаний, он в 1936 году выбросился с четвертого этажа.) за нелегальной литературой. В то время все заводы города работали на оборону. От постоянно распространявшихся листовок настроение в среде рабочих становилось взрывоопасным, и для поддержания порядка сторожевая охрана завода была заменена более надежной полицией, которая обыскивала рабочих при входе и выходе. Агитаторам для конфликта с властью не хватало инцидента, который, впрочем, вскоре произошел.
В начале сентября, когда на завод входила новая смена, рабочий Зуев оскорбил городового. Завязалась ссора, во время которой Зуев был застрелен. С криком и бранью в адрес полиции рабочие вышли из цехов во двор. Хозяин завода Георгий Маркович Горохов бросился к ним из своего кабинета. Еще бодрый, седовласый, небольшого роста старик, он, как правило, носил косоворотку со шнурованным поясом, сапоги и пиджак. Горохов знал и любил заводскую технику, понимал нужды рабочих. На этот раз его всегда серьезное лицо с небольшой бородкой выражало полное недоумение: «Батенька мой! - как часто он говорил, — да как же это возможно! Там фронт ждет от нас снарядов, а мы здесь затеваем забастовки!» Но рабочие, несмотря на обещание Горохова все устроить и договориться с городским начальством, не успокаивались и с прежней настойчивостью требовали, помимо наказания виновного, поднять зарплату и не приступали к работе в течение недели, пока их требования не были удовлетворены.
После февральской революции рабочие 18 апреля устроили митинг, на котором потребовали освободить из тюрем всех политических заключенных. События этого времени описывает очевидец: «В это время по городу распространялись печатные бюллетени с текстом отречения Николая II от престола, и совет рабочих депутатов расклеивал объявления, приглашающие всех граждан явиться на митинг на базарную площадь в центре города. Азово-черноморцы шли на митинг со знаменами по Воронцовской улице, все одетые по-праздничному построились в колонну по четыре человека в ряд <...>. Настроение было приподнятое, громко возглашали здравицы в честь рабочего класса и великой русской революции. С этими возгласами нас встретили построенные в колонны рабочие во дворе Варшавского арсенала (бывший завод Джона Гриевза). В их передних рядах тоже шли женщины с медицинскими сумками. Обе колонны двинулись дальше. К ним присоединились рабочие завода Матиаса, в их рядах был Дюмин Александр, через год разделивший свою участь с членами Первого совета. Отсюда направились на городскую площадь, которая в этот день была пуста от крестьянских возов, к наскоро сколоченной трибуне. Тогда площадь была вымощена рваным (бутовым) камнем, с трех сторон ограничена бульварами, а с юга - соборной церковью и большими будками - «балаганами», в которых продавали картофель и другие овощи. Эта часть города называлась «привоз», так как здесь ставились крестьянские возы с привезенными для продажи своими товарами. Люди тесно окружили трибуны, многие полезли на крыши балаганов и оттуда слушали ораторов. Погода стояла на редкость хорошая. Изредка срывался снежок, но быстро переставал. Митинг открыл Матвеев, видный активист. После него с большой речью выступил Наум Киселенко. Это был среднего роста прилично одетый слесарь-лекальщик Азово-Черноморского завода, меньшевик. На протяжении целого года его имя не сходило со страниц местной газеты. Активный, сильный оратор, противник становления Советской власти. Его речь сильно портила картавость, дающая повод думать о его национальной принадлежности к еврейству. Митинг принял резолюцию, в которой требовал (и это во время кровопролитной войны! Н. Д.): 1) восьмичасового рабочего дня (8 часов на сон, 8 часов на труд и 8 часов на саморазвитие - запомнились слова оратора), 2) свободу печати, 3) свободу слова, 4) свободу собраний, 5) свободу политических организаций, 6) освободить политзаключенных.
По окончании митинга выступавшие ораторы пригласили всех присутствующих организовать шествие по улицам города, соблюдать порядок, а кто его нарушит, «мы того арестуем», сказали они. И все двинулись по улице, ведущей к вокзалу. Народу добавилось < > Пробовали запевать революционные песни, но их мало кто знал, и напевали только мотив. От вокзала другой улицей возвратились на базарную площадь к трибуне. Выступавшие ораторы распустили митинг с наказом, чтобы каждый человек делал свое дело, к которому приставлен. Это было дельное указание, так как людские массы были взволнованы происходящими событиями настолько, что у каждого работа валилась из рук, всякое занятие казалось неважным и не заслуживающим внимания. Всех занимала мысль: а что же будет дальше? <...>
По вечерам на проспекте стали собираться небольшими группами и до поздней ночи вести тихие беседы на самые различные темы, чему благоприятствовали хорошие погоды весной 1917 года».
Специально составленная большевиками комиссия проверила архивы жандармского управления, выявила стукачей, и они были судимы народным судом.
В конце сентября 1917 года в помещении мужской гимназии большевики провели выборы в Первый революционный совет, который расположился в доме купца Езрубильского. Предвыборную агитацию в городе и селах коммунисты проводили с помощью художественной самодеятельности. Супруги Раковы, Иван и Ксения, организовали любительскую труппу и поставили украинские пьесы «Хмара» и «Жидовка-вихрестка», которые имели большой успех.
Вскоре была организована Красная гвардия. Рабочие, разбитые на десятки, обучались военному делу и на работу ходили вооруженные. Начались революционные грабежи. Участник событий вспоминал: «Нас, полтора десятка красногвардейцев, послали на Садовую улицу к помещику Бессонову. Дом окружило восемь человек, вовнутрь прошло шесть. Там обнаружили двух офицеров, которые были арестованы и отправлены в тюрьму. Изъяты были одна винтовка, два револьвера и две сабли. Хозяину дома предъявили ордер на изъятие золота, которое нашли в специальных железных ящиках, около двадцати килограммов <...>. В другой раз изъяли золото у Фомы Сопина, крупного землевладельца, проживавшего в собственном доме по улице Вознесенской. Отряд был в прежнем составе. Запомнилась подробность: когда Сопину предъявили ордер на изъятие золота, он долго смотрел на вошедших, а его жена сидела на длинном и низком сундуке, потом он ей сказал: «Встань и открой сундук!» и вынул оттуда кожаный мешочек с золотом килограммов на пять и со словами: «Мне этого добра не жалко», отдал участнику операции Козлову.
Вскоре после митинга большевиков было создано временное городское самоуправление, под председательством меньшевика Наума Киселенко, которое разместилось в помещении старой городской управы на северной стороне Базарной площади. В декабре 1917 года по решению Первого революционного совета самоуправление было лишено власти и его депутатам было предложено оставить помещение, но они отказались. Наум Киселенко уточнил: «Только через наши трупы». Большевики не стали церемониться. С Азово-Черноморского завода был вызван отряд красногвардейцев, который выбросил сопротивлявшихся из помещения; Киселенко арестовали, двери заперли на замок, а ключ отдали новому хозяину города - председателю Первого совета Александру Дюмину. Сторонники Киселенко, да и простые обыватели были возмущены происшедшим и не скрывали этого. Недовольство горожан вылилось в стихийный митинг на Базарной площади возле Вознесенского собора, на который собрались богомольные старушки, старые городские чиновники, члены «Союза увечных воинов» (Прим. «Союз увечных воинов», в который входили преимущественно офицеры, ставил своей целью поддержать инвалидов войны, оставшихся без средств к существованию.) одним словом, все недовольные безобразиями новой власти. Наиболее примечательной личностью среди участников митинга был духовник «Союза», соборный протоиерей Александр Лукин, о котором надо сказать отдельно. Александр Васильевич Лукин родился 1 марта 1876 года в священнической семье. В 1897 году, окончив Оренбургскую духовную семинарию, стал учительствовать в начальных классах Челябинского духовного училища. В 1902 году Александр Васильевич поступил в Казанскую Духовную Академию, окончив которую со званием кандидата богословия, стал законоучителем в Феодосийском учительском институте. В это время он познакомился с дочерью чиновника Валентиной Николаевной Орловой, которая вскоре стала его женой. 2 августа 1906 года Лукин был рукоположен епископом Таврическим Алексием (Молчановым) во иерея и в знак признания его несомненных заслуг сразу же награжден набедренником. С 1907 года отец Александр преподавал в Таврической духовной семинарии Священное Писание и древнееврейский язык.
Помимо преподавательской деятельности, он состоял в распорядительском собрании и был делопроизводителем в попечительном совете при Трехсвятительской семинарской церкви. В разное время он преподавал в женском училище, состоял в цензурном комитете, был секретарем епархиального попечительства о бедных священнослужителях. Он отличался скромностью, смирением и нестяжательностью. В 1909 году за безвозмездное совершение служб и треб в училищном храме удостоился официальной благодарности от правящего архиерея. 29 июля 1910 года владыка Алексий возвел его в сан протоиерея и назначил настоятелем бердянского Вознесенского собора, куда отец Александр и прибыл 1 августа 1910 года вместе со своим семейством. У священника было двое детей: дочь Ольга, родившаяся 15 декабря 1907 года, и сын Владимир, родившийся 14 июля 1909 года. Прихожане храма приняли нового настоятеля торжественно и вскоре полюбили от всего сердца за благоговейный трепет, с которым он совершал службы, за целомудренную взвешенность каждого слова, с которым он обращался к своей пастве. По благословению архиепископа Таврического Феофана (Быстрова) отец Александр председательствует в уездном училищном совете, преподает в женской гимназии, ведет активную работу в комитете народной трезвости, где добивается серьезных результатов. В 1912 году протоиерей Александр Лукин был назначен благочинным Бердянского уезда.
 Быстро мчалось время в пастырских трудах и заботах. После Февральской революции цельная и неудобопреклонная натура протоиерея Александра Лукина не захотела сообразовываться с текущим политическим моментом, с новыми веяниями и умонастороениями, распространившимися даже среди его учеников. Революционные идеалы и воля к ниспровержению прежних ценностей завораживали своей неожиданностью, и некоторые гимназистки, поддавшись пропаганде нового образа жизни, решили испробовать на прочность авторитет всеми уважаемого священника. Так, в ноябре 1917 года некая экзальтированная гимназистка обвинила отца Александра в «неправильном» преподавании Закона Божия и выразила свой протест, в связи с чем местная революционная газетка живо откликнулась заметкой «Известный своей общественной деятельностью о. Лукин внедряет в умы и души юной молодежи человеконенавистничество и национальную вражду»: «...С батюшкой, говорят, чуть ли не обморок приключился. Передают, что «уроки» о. Лукина уже дали свои плоды: протестантка-ученица не была поддержана своими соученицами, наоборот, ее обозвали «жидовкой» и всячески утешали батюшку, оскорбленного в самых лучших своих святых чувствах».
Протоиерей Александр Лукин придавал особое значение преподаванию Закона Божия и ни при каких обстоятельствах не соглашался отказаться от влияния на подрастающее поколение. Не жалея сил и времени, с неоскудевающим энтузиазмом священник предпринимал на всех уровнях и направлениях все возможное, только чтобы не попала его юная паства в руки развратителей. Объединив вокруг себя всех законоучителей, он на втором учительском съезде, проходившем в Бердянске в августе 1917 года, обратился к общественности с требованием сохранить преподавание Закона Божия. Местная газета «Известия» от 17 августа 1917 года описывает этот эпизод следующим образом: « .Настроение собравшихся поднимается, когда председатель вне очереди оглашает заявление отцов-законоучителей по поводу принятия резолюции о преподавании Закона Божия! Священник Лукин, получив однажды право высказаться по одному вопросу, уже после закрытия прений, думая найти на съезде благоприятную почву для своей агитации, явился уже с целым арсеналом требований, придав им форму организованного выступления местного духовенства. Тут же было и требование о пересмотре постановлений съезда но поводу преподавания Закона Божия, и о допущении представителей духовенства в президиум, и о представительстве в школьной комиссии... Но эти попытки довольно быстро ликвидируются...»
Протоиерей Александр доставлял много неприятностей еще не окрепшим и не всегда единомысленным революционерам. Об их раздражении можно судить по ерническому фельетону, напечатанному в той же газете на следующий день:
«НА УЧИТЕЛЬСКОМ СЪЕЗДЕ
Весь интеллигентный пролетариат города Бердянска и его уезда налицо. Тут старые и молодые. Но больше молодых. Чувствуется биение пульса молодой возрождающейся России.
Народный учитель выступает на арену жизни. До сих пор он - и как человек, но еще больше как учитель, был на задворках жизни. Существом многострадальным и безгласным. Исполняющим волю и желание «чего моя левая нога хочет», то есть начальства. Но времена изменились.
Зазвучала свободная речь освобожденного учителя, этого мученика народного просвещения.
Новые времена новые принципы.
Новые пташки новые песни.
Кульминационный пункт первого дня съезда вопрос об отделении религии от школы. Закрепление одной из важнейших свобод - свободы совести.
Но само Провидение привело к этому моменту в зал заседания о. Лукина. Он попал на съезд совершенно случайно. Просто проходил мимо и зашел. Пришел, увидел и хотел победить. Кого?
Свободную школу?
Стали лицом к лицу два мира: мир отживающий о. Лукина и мир возрождающийся - народный учитель.
Но о. Лукин опоздал. Пришел тогда, когда прения по этому вопросу были прекращены и приступили к голосованию.
Старый мир пришел в тот момент, когда твердая рука всего мира уже готова была подняться, чтобы закрепить свою победу.
Картина символична.
И восстал о. Лукин.
И потребовал нет, не потребовал, а смиренно кланяясь и проповеднически слегка напевая, стал разглагольствовать, дабы спасти религию от поношения.
Новый мир не убоялся этой судорожной попытки старого мира вернуть себе былое величие.
Раздалась в стенах театра церковная проповедь.
Окончил о. Лукин.
И сто восемьдесят семь голов, освобожденных от рабства, поднятием рук ответили отцу Лукину: «Песня твоя, отче, уж спета».
И религия, эта святая святых каждого человека, отныне изъята от действительного поношения, отжившего гнилого мира.
Отныне религия — интимное дело каждого гражданина.
Никто не смеет грязными руками рыться в душе: «како веруеши?»
Одинок был отец Лукин.
Впрочем, не совсем одинок.
Его поддержал еврейский раввин...
О. Н.»
Вскоре произошла Октябрьская революция, к которой на периферии империи поначалу не все отнеслись серьезно. Но когда война с внешним противником по воле худшего меньшинства стала превращаться в гражданскую с ревнивым поиском «врагов» внутри страны, чью кровь так хотелось пролить устроителям «нового мира», стало страшно. Отец Александр отчетливее и лучше других видел и понимал происходящее, умел об этом доходчиво рассказать своей пастве. В своих вдохновенных проповедях он говорил о безбожной природе новой власти, о невозможности России быть без царя и о многом другом, неприятном и небезопасном для неокрепших большевиков.
О митинге стало известно. Базарная площадь была окружена и люди разогнаны. Киселенко, находящегося в тюрьме, после этого судил революционный трибунал. Он признал себя виновным и дал суду честное слово больше не заниматься политикой, на основании чего был отпущен. С протоиереем Александром Лукиным новая власть, как бы в подтверждение его слов о ее жестокости, обошлась иначе руководствуясь «политической целесообразностью». Незаурядная одаренность, открытость и прямота во всех проявлениях делали протоиерея Александра человеком заметным для горожан. Для многих он был непререкаемым авторитетом, а мужество, с которым он обличал неправды и беззакония, рискуя при этом не только благополучием, по и жизнью, вызывало глубокое уважение. К его словам прислушивались, поступкам старались подражать. Для большевиков он стал источником неприятностей и сугубого раздражения. Сигналом к окончательной расправе над ним послужило следующее происшествие. Как-то раз после богослужения в присутствии большого количества людей протоиерей Александр стал говорить о необходимости покаяться всем, кто восстал на церковные устои и законную власть, кто прельстился и увлек других в беспредел сомнительных свобод революции. Священник советовал своим прихожанам по мере сил сопротивляться грубому и неправедному насилию, происходящему вокруг. Об этом стало известно заводским большевикам, и уже через полчаса красногвардейцы во главе с Тольмосом и Дудкой окружили Вознесенский собор. На предложение разойтись и освободить собор женщины стали возмущаться, бросать в красногвардейцев камнями и называть их кощунниками; на требование выдать отца Александра они подняли еще больший шум, а когда священника попытались арестовать, прикрыв его собою, спрятали. В защиту наиболее активных православных женщин, которых также хотели арестовать, выступили помощники священника прапорщик Панасенко и помещик Иван Бессонов. На этот раз у большевиков хватило благоразумия, и они не стали проливать кровь сограждан, ограничившись вызовом пожарной команды, которая и разогнала всех собравшихся холодной водой.
Осознанное неприятие революции, открытая позиция священника, зафиксированная властью в так называемых контрреволюционных высказываниях, определила его судьбу. В 1919 году по приговору ЧК протоиерей Александр Лукин был расстрелян. Вместе с ним был расстрелян Иван Бессонов.
В январе 1918 года большевики разоружили 46-й полк, стоявший в городе, и арестовали более двухсот офицеров, после чего, сняв часовых, они собрали стоявшие в пирамидах винтовки и, разбудив солдат, предложили им вступить в Красную гвардию. Расстрелять офицеров большевики не решились и удовлетворились их подпиской о неучастии в контрреволюционных действиях. Многие из офицеров после того стали членами «Союза увечных воинов».
К 18 апреля 1918 года горожане насытились властью многословных большевиков и во главе с полковником Абольянцем и прапорщиком Панасенко оказали им сопротивление. Испуганный Первый революционный совет попросил военную помощь из Севастополя. Между тем приближались немцы. Недалеко от города находились дроздовцы. Запаниковавшие революционеры стали поспешно грузить на корабли материальные ценности, но им помешали офицеры. Стычки закончились арестом членов Совета. 20 апреля прибыли севастопольские корабли и, оставаясь на рейде предъявили ультиматум: немедленно освободить всех арестованных (26 человек), сдать оружие и передать всю власть в руки Советов. «В случае неисполнения нашего ультиматума будем бомбить город и возьмем его силой», — заявили севастопольцы. Чтобы затянуть время, парламентарии дважды поднимались на корабль «Садко». В качестве заложника матросы оставили Панасенко и, когда поняли, что их ультиматум игнорируется, демонстративно расстреляли его на палубе.
Попытка краснофлотцев высадить десант не увенчалась успехом - помешал шквальный огонь, открытый с берега. Перед отходом 22 апреля корабли обстреляли город, оставив на многих домах печальные следы своего пребывания. Вскоре Бердянск был оккупирован немцами, а после них снова большевиками.
Прибывшего в город 28 марта Н.И. Махно большевики встретили торжественно и разместили его штаб в гостинице «Бристоль». С его помощью они надеялись укрепить свою власть, но их надежды не оправдались. Лукьян Романович Романов-Лопатко вспоминал: «В день прибытия махновской армии я с товарищами <...> отправился к 10 часам утра на станцию. Прибывает поезд, пять пассажирских вагонов. Это - штабные вагоны, следом подошел состав товарных вагонов, в которых прибыла армия. Выходит группа людей, человек десять, одеты в кожаные куртки, в кубанках на голове, все с револьверами, у некоторых висят кинжалы. Подхожу, спрашиваю, кто здесь Махно. Подходит невысокого роста человек, без всяких военных отличий, как и все остальные в кубанке и кожаной куртке, большие кудлатые волосы на голове и несколько осповатое лицо. Подходит и представляется: «Я командир первой советской красной бригады, батько Махно Нестор Иванович». Отвечаю, что я являюсь председателем Военно-революционного комитета города Бердянска Романов. Посмотрели на нас всех особым взглядом, по которому можно без труда определить к нам приехавших людей. Начали выгружаться из вагонов армейцы, в первую очередь пехота. Все люди были грязные, оборванные, на ногах у некоторых на одной ноге сапог, а на другой ботинок, брюки у всех изорванные, на головах были фуражки, шапки, кепки и шляпы. У многих в руках были черные знамена. Все бросились на станцию и начали расклеивать плакаты. Стены, заборы все было оклеено плакатами. Из вагонов выходят кавалеристы, вывели лошадей, началась посадка. У многих не было седел, но были шпоры, одеты были не по форме; у кого телогрейки, у некоторых фраки, казачьи бурки, были и шинели. На головах были: шапки, фуражки, кепки, у некоторых была граммофонная труба на голове, а пластинки висели через плечо. Все это зрелище похоже на клоунов и нисколько на военных людей. Сейчас же бросились в город. Пошли и мы, читаю плакаты, которые были разного цвета, но одинаковые по содержанию: «Бей жидов и комиссаров». Останавливаюсь и говорю товарищу Ховякину: «Отправляйся в город и покажи Нестору Ивановичу место их штаба». Обращаюсь к Махно: «А вы, Нестор Иванович, после вашего отдыха, зайдите в Революционный комитет, нужно посоветоваться с вами по многим вопросам». Конечно, он на совещание не пришел».
Махновцы взорвали городскую тюрьму и освободили всех заключенных; расстреляли не успевших сесть на корабли белых офицеров. В тот же день они провели митинг в театре, на котором выступил сам Нестор Иванович и рассказал горожанам, какая жизнь будет при анархизме.
На следующий день на домах и заборах красовался приказ штаба Махно: «Всем больницам, аптекам и обывателям города все имеющееся наличие спирта немедленно сдать в штаб Махно. За невыполнение будет наказание». И подпись: «Командир первой советской красной бригады - батько Махно». Очевидец событий писал: «По городу пошли грабежи и побоища, всюду пошла пьянка, на роялях раскладывали костры. Из материалов, содранных с диванов, шили себе брюки и разные кафтаны. В последующие дни пьянка и мародерство махновцев увеличились».
Крестьян бесцеремонно грабили, и они перестали привозить в город продукты. Большевики создали продармейские бригады, которые наряду с махновцами, разъезжая по селам, отбирали у крестьян последнее, из-за чего между ними постоянно происходили кровавые стычки.
Между тем другая часть махновцев в городе, имевшем огромные запасы вина, продолжала повальное пьянство. Не дожидаясь, пока его выпьют, люди стали выливать вино в канавы, но это махновцев не остановило. Утром они лежали пьяные возле канав, немало было и захлебнувшихся. Тогда вино стали выливать в море. Но энтузиасты находили вожделенный напиток в подвалах частных домов. И только в начале июля махновцы оставили измученный город.
На Рождество Христово 7 января 1919 года по приказу председателя Всеукраинского Революционного комитета Г.И. Петровского в Бердянск прибыл латышский полк под командованием Балицкого и разместился в старой царской казарме, а штаб занял дом дворянского собрания. Балицкий создал ревком и провел несколько митингов. Чтобы хоть как-то успокоить людей, по всему городу были расклеены воззвания, призывавшие к соблюдению порядка и спокойствия. С этого момента стали съезжаться коммунисты и занимать вакантные руководящие должности. Но теснимые врангелевскими войсками, они под прикрытием конного отряда И. Поднебесного четыре раза отступали на Мариуполь и возвращались обратно.
В том же году большевики совершили еще одно злодеяние, пролив невинную кровь протоиерея Павла Войнарского. О нем известно немного. Родился в 1867 году. По окончании Таврической духовной семинарии был законоучителем в земской школе. В 1894 году рукоположен в дьякона, а через некоторое время во иерея. До 1904 года служил в храме Архистратига Михаила в селе Новотроицком, а после - в селе Юрьевке. В 1906 году труды протоиерея Павла были отмечены архиерейской грамотой. После революции священника трижды арестовывали за то, что его сын был офицером, но по требованию крестьян всякий раз выпускали. Протоиерей Михаил Польский пишет: «25 марта 1919 года при выходе из церкви он был снова арестован. Он этого ожидал, но не хотел оставить прихожан. Матушка его была укрыта крестьянами.
 Отца Павла и двух крестьян — Павла и Алексея Кирьян увезли в село Новоспасское Екатеринославской губернии, ярко большевистского настроения и до революции считавшееся Разбойничьим селом. Здесь 29 марта отец Павел был убит: 11 пулевых ран и несколько штыковых. Братья Кирьян были также расстреляны, но, видимо, их били перед смертью, так как трупы были покрыты синяками».
Это было начало. Холодный ужас, рожденный новой властью, неотвратимо входил в кровь и сознание людей, однозначно давая понять каждому история может быть иной, чем ее представляют.
В первых числах декабря 1920 года стало известно, что на Бердянск готовится налет махновцев со стороны села Новоспасского. На партийном совещании было решено принять бой за чертой города. Ожидали, что махновцы начнут наступать с восточной стороны, но тем не менее установили посты и дозоры вокруг всего города. В течение 10 дней волонтеры новой власти дежурили днем и ночью. Жители города, еще не привыкнув к большевикам, со страхом ожидали махновцев. В ночь на 12 декабря погода была тихая, прошел небольшой снег. Земля побелела, и стало видно намного дальше. Около 5 часов утра заговорил пулемет. Махновцы под руководством Трифона Вдовиченко двигались к восточной части города. Вскоре, чтобы избежать полного окружения, красноармейцы, отстреливаясь, попытались отойти по направлению к Петропавловской церкви. Первый рукопашный бой с махновцами приняла 30-я дивизия, которая находилась на Базарной улице. Сразу же было убито 10-11 человек. Стрелять было нечем. Гарцуя на лошадях, махновцы стали рубить направо и налево; стоны, крик, ругань, отдельные выстрелы, ржание лошадей - все смешалось. Под их напором большевики побежали к морю, и конные махновцы не решились преследовать их по тонкому льду, что многих спасло от неминуемой гибели.
После боя налетчики бросились грабить мирных жителей и к трем часам дня покинули город. В тот день большевики потеряли 86 человек, но горожан было убито еще больше. Местные жители хоронили своих погибших отдельно.
Разбитые и опрокинутые, но не утратившие революционного оптимизма, большевики к вечеру собрались у здания своего штаба и провели митинг. Создали похоронную комиссию и приступили к изготовлению гробов. Через три дня состоялись грандиозные похороны, посмотреть на которые вышли все жители города. Еще непривычная в таких случаях музыка, сопровождавшая процессию, рождала дурные предчувствия.
В 1921 году голод в Бердянске достиг ужасающих размеров, появилось людоедство, и вскоре население города сократилось почти втрое - с тридцати тысяч до двенадцати.
Протоиерей Николай Доненко, текст. 2001,
Московское Подворье Свято-Троицкой Сергиевой Лавры. 2001
Читайте также:
|
http://www.patriarchia.ru/db/text/215114.html
В Бердянске на месте служения новомучеников возводится новый храм
19 марта 2007 г. 14:04
Храм во имя Святой Троицы будет построен в центре Бердянска, на историческом месте, где раньше находился Вознесенский собор, взорванный в 1929 году. В этом храме служили двое из трех новомучеников бердянских ― протоиереи Виктор Киранов и Михаил Богословский.
Первым идею строительства нового храма высказал автор жизнеописания бердянских новомучеников протоиерей Николай Доненко, настоятель храма Покрова Пресвятой Богородицы в Нижней Ореанде под Ялтой.
Его предложение получило поддержку в Бердянске. Очень скоро была создана инициативная группа, а в начале апреля 2005 года, накануне праздника Благовещения Пресвятой Богородицы было принято решение о создании православного благотворительного фонда «Благовест». Фонд возглавил священник Олег Николаев, и именно ему пришлось принять на себя основной груз проблем по строительству собора.
В октябре 2005 года было получено разрешение на постройку собора на месте, где стоял Вознесенский собор, в сквере за городским дворцом культуры, недалеко от набережной Азовского моря.
Проект нового храма был заказан известному архитектору Александре Петровой, автору более полутора десятка храмов, возведенных в постсоветское время.
6 ноября 2005 года архиепископ Запорожский и Мелитопольский Василий в сослужении бердянского духовенства, при большом стечении жителей Бердянска произвел закладку первого камня храма во имя Святой Троицы. Но необыкновенно холодная зима помешала начать строительные работы сразу после этого, и только в апреле прошлого года удалось начать закладку фундамента новой церкви.
Уникальность нового храма в том, что он, подобно храмам древней Византии и Палестины, будет построен не из искусственных строительных материалов, а из натурального камня, доставленного из крымского песчаного карьера в селе Янтарное. Храм будет создан без оштукатуривания стен внутри и снаружи.
Сейчас строительство храма, посвященного новомученикам Бердянска, завершается. Как заметил священник Олег Николаев, непосредственно курирующий все вопросы, связанные с постройкой нового храма, до конца лета будет закончена кладка стен и купола, и начнется заключительный этап строительства.
Купола и апсиды покроют медью, а крышу храма ― натуральной черепицей. Иконостас в новом храме будет из резного камня. Его выполнит известный украинский скульптор и художник Олег Радзевич.
По словам отца Олега, рядом с храмом появятся и другие здания, где будут не только баптистерий, просфорня и другие приходские помещения, но и воскресная школа, хоровая студия, студия изобразительного искусства и многое другое. Новый храм станет центром возрождения православной культуры в Бердянске.
Седмица.ru/Патриархия.ru
-----------------------------------------
Источник:
Священномученик Виктор Киранов родился 8 марта 1881 г. в селе Мануиловке Бердянского уезда. После окончания Таврической семинарии он в 1903 г. поступил в Юрьевский университет, но уже в следующем году оставил его, решив посвятить себя служению Церкви. С 30 октября 1905 г. в сане иерея он служил на различных приходах Таврической епархии. В начале 20-х годов отец Виктор был возведен в сан протоиерея и назначен настоятелем Вознесенского собора города Бердянска, в котором прослужил вплоть до его закрытия в 1928 г. В этом же году храм был взорван, и отец Виктор перешел служить в Покровскую церковь, настоятелем которой, а также благочинным Бердянского округа оставался до своего ареста.
Многие священники из разрушенных церквей находили пристанище при Покровском храме: их оформляли певчими, сторожами и пр. Кроме того, была заведена касса взаимопомощи для поддержки малоимущего духовенства, благодаря которой от голодной смерти были спасены семьи многих гонимых клириков. Протоиерей Виктор делал все возможное, чтобы отстоять последний в городе храм, однако, силы были неравными, и храм безбожными властями был закрыт. В начале лета 1937 г. отца Виктора арестовали. На допросах священник держался мужественно, все возведенные на него клеветнические обвинения отрицал. О том, как происходило следствие, он писал родным: «…Сперва отборная, пересыпанная матерщиной ругня, затем толчки, удары до грыжи, а затем бессонная стойка в течение 300 часов с перерывом в 6 часов».
Но это не сломило дух исповедника: «Путь ко спасению проходит нормально, по указанию апостола Иакова – сперва страдания, затем терпение, а перенося их, приучаешься к смирению, которое, надеюсь, породит в будущем любовь и приведет ко спасению… Страдаю я, как вам известно, совершенно невинно юридически и фактически, так как перед государством и перед властью ни в чем не повинен, весь город это может подтвердить… Перед Богом же виноват за многие и многие грехи, за что и несу это ужасное наказание как заслуженное. Карцер – отсюда только и просить Бога, чтобы простил меня, а я Его лишь благодарю за милость исправления этим путем. Всех вас прошу: да будет мир между вами во спасение ваше, а мне в утешение». 29 октября 1939 г. тройка при НКВД осудила священника на 8 лет лагерей. Скончался протоиерей Виктор в лагере 30 марта 1942 г.
Священномученик Михаил Богословский родился 5 сентября 1883 г. в селе Сошки Тамбовской губернии Липецкого уезда в семье псаломщика. В 1909 г. окончил Санкт-Петербургскую Духовную Академию со званием кандидата богословия. Еще студентом он отличался смирением, сдержанностью, особым молитвенным настроем, мудрой трезвенностью в суждениях, углубленным интересом к богословским наукам. Преподавал в Таврической семинарии вплоть до ее закрытия 4 июля 1921 г. Михаил Константинович принял решение стать священником в то время, когда новая власть начала закрывать церкви и объявлять ее служителей вне закона. В 1921 г. он был рукоположен во иерея и направлен в Вознесенский собор города Бердянска.
В начале 20-х годов отец Михаил нередко принимал участие в популярных в то время диспутах на религиозные темы, которые, благодаря его философской и богословской эрудиции, а также проповедническому дару, неоднократно заканчивались посрамлением малограмотных агитаторов. Это помогало простым людям правильно разобраться в сложной церковной ситуации тех лет. За свою проповедническую деятельность отец Михаил был впервые арестован в 1924 г. Второй раз его арестовали в начале лета 1937 г. вместе с другими священниками города. На допросах в запорожской тюрьме он держался стойко и мужественно; мучители, глумясь над священнослужителем, выбрили ему на голове крест. Отец Михаил был осужден на 5 лет лагерей. Протоиерей Виктор Киранов оказался с ним в одном бараке. В своих письмах родным он, отмечая кротость и смирение соузника, называл его «преподобный отец Михаил».
Сохранилось свидетельство, как блатной садист, издеваясь над отцом Михаилом, вырвал ему по волоску брови и ресницы. Надзиратель, увидев его, ужаснулся и потребовал назвать имя мучителя, но священник отказался. И лагерный садист, пораженный любовью и великодушием пастыря, тайно пришел к отцу Михаилу и со слезами просил прощения. Протоиерей Михаил Богословский мирно отошел ко Господу, со смирением испив всю чашу своих страданий, 28 марта 1940 г. в Краслаге НКВД. Отец Виктор Киранов стал свидетелем смерти протоиерея Михаила. Он писал домой: «Думаю, почти верю, что Господь принял душу его как праведника и человека, равного другим святым, угодившим Ему… Жизнь последнего была такова, что если вера наша не суетна, а она, без сомнения, истинна, то он по аналогии со всеми святыми, без сомнения, предстоит у Престола Всевышнего во всей славе своего славного жития».
Священномученик Александр Ильенков родился 9 апреля 1896 г. в Крыму в посёлке Судак в семье священника. Окончил Таврическую семинарию. Был разносторонне образованным человеком, хорошо разбирался в медицине, знал французский и греческий языки. После революции семья Ильенковых перебралась в с. Черниговку Бердянского уезда. Священный сан Александр Александрович принял в неспокойный 1924 год и, как предостерегали близкие, его пастырская жизнь сложилась исключительно трудно, служение проходило в деревнях и наиболее трагический период для крестьянства. Его вдохновенные проповеди и пастырское окормление спасло многих от духовной погибели. В 1930 г. семья священника пережила комсомольский погром и была вынуждена перебраться в г. Бердянск.
Со смирением, безропотно отец Александр работал на самых черных и низкооплачивыемых работах, чтобы прокормить семью. Как и многие, он 
оказался при Покровском храме и после его закрытия в 1937 г. был арестован. На допросах не смотря на изощренные пытки и избиения, виновным себя в клеветнических обвинениях не признал. Был направлен в Соликамский Усомлаг, где сподобился праведной кончины 14 марта1942 г. В эту ночь его дочь, находившаяся в немецком лагере, увидела сон: как будто на небе распускается прекрасный бутон и из него появляется лик Спасителя, а рядом в священническом облачении коленопреклоненно молящийся иерей Александр.
оказался при Покровском храме и после его закрытия в 1937 г. был арестован. На допросах не смотря на изощренные пытки и избиения, виновным себя в клеветнических обвинениях не признал. Был направлен в Соликамский Усомлаг, где сподобился праведной кончины 14 марта1942 г. В эту ночь его дочь, находившаяся в немецком лагере, увидела сон: как будто на небе распускается прекрасный бутон и из него появляется лик Спасителя, а рядом в священническом облачении коленопреклоненно молящийся иерей Александр.
Святии священномученики Михаиле, Викторе и Александре,
молите Бога о нас!
молите Бога о нас!
----------------------------------------
Источник:
| Протоиерей Олег Николаев: «Надо одновременно возрождать и храмы, и души» |
| Настоятель храма |
Президент фонда «Благовест» протоиерей Олег Николаев
– Отче, когда и как возникла идея проведения Бердянских чтений?
– Идея возникла два года назад в личной беседе с Александром Македонским и отцом Николаем Доненко.
В 2000 году во многом стараниями отца Николая были причислены к лику святых три Бердянских священномученика: Михаил Богословский, Виктор Киранов и Александр Ильенков. Они были прославлены как общецерковные святые на юбилейном Архиерейском Соборе. Затем в Троице-Сергиевой Лавре была выпущена книга о новомучениках Бердянска. На тот момент это было единственное издание, откуда жители города могли бы узнать о Бердянских святых. Затем отец Николай заказал икону, которую подарил городу. Несколько позже была построена часовня в честь новомучеников Бердянских. Но, как это ни парадоксально, их подвиг не был оценен, не был осознан даже их земляками. Жители города мало что слышали и знали о них. Об этой неутешительной ситуации мы нередко говорили с отцом Николаем. И тогда же в беседе решили, что нам как жителям этого славного приморского местечка необходимо что-то сказать о наших мучениках, не дожидаясь каких-то официальных указаний свыше. Так и возникла мысль провести конференцию с негромким названием «Бердянские чтения». Темой первого форума была «Святость в ХХ столетии», он прошел в 2007 году.
Хочется отметить, что община нашего храма во имя Святой Троицы, если можно так сказать, кровно связана с новомучениками Бердянскими. Ведь храм, который мы строим, находится на том месте, где стоял разрушенный после революции Вознесенский собор, где служили, молились наши святые, а священномученик Виктор Киранов был его настоятелем. И, знаете, мы не сомневаемся в том, что все начинания и проекты фонда «Благовест», общины Троицкого храма, включая главное – строительство храма, не осуществились бы без помощи новомучеников Бердянских. Их молитвы и заступничество мы чувствуем всегда, особенно, когда наваливаются проблемы, коих было, и, наверное, еще будет немало. Но, слава Богу, как только мы задумали возводить храм и как только получили землю под строительство, стали каждую неделю служить молебны нашим святым. Сначала служили на пустыре, где была высокая трава. Затем появились котлован, фундамент, цоколь, и так шли выше… Тогда еще вместо купола было голубое небо… А сейчас даже не верится, что всего за два года на этом святом месте стоит нововозведенный храм!
|
Комментариев нет:
Отправить комментарий