Мученица Анна (Шашкина)

28 апреля (11 мая)
Мученица
Анна (Шашкина)

Мученица Анна родилась 13 февраля 1888 года в деревне Пигаскино*
Пошехонского уезда Ярославской губернии в семье крестьянина Василия
Шашкина. Окончив сельскую школу, Анна жила вместе с родителями и со
временем намеревалась поступить в монастырь. Она часто ездила в Павло-
Обнорский монастырь, находившийся в Вологодской губернии, к его настоятелю
архимандриту Никону (Чулкову), к которому за советом и молитвенной помощью
обращались тогда многие ищущие спасения; среди них было много женщин и
девиц, и отец Никон впоследствии основал из них монашескую общину в селе
Захарово, которая из-за начавшихся гонений на Церковь существовала сначала
под видом сельскохозяйственной артели, а потом коммуны. Как раньше Павло-
Обнорский монастырь, так теперь, после его закрытия безбожниками,
монашескую общину в Захарове стали посещать верующие, встречаясь здесь с
архимандритом Никоном.
В середине тридцатых годов из ссылок и заключения стали возвращаться
священники, арестованные в 1929-1931 годах, и начинали вновь служить в
храмах; между тем обновленцы, захватившие за это время при поддержке
властей православные храмы, с трудом удерживали их, не имея паствы. И тогда
они снова призвали советскую власть и НКВД к содействию в борьбе против
Православной Церкви.
В начале 1936 года обновленцы города Пошехонье-Володарска** писали
властям: «В силу крайне осложнившихся обстоятельств… со стороны тихоновской
общины при Успенской церкви города Пошехонье-Володарска, каковые
выражаются… в открытой борьбе с обновленческой ориентацией… Они… открыто
порицают храм, как еретический…
У тихоновцев очень часто бывают нелегальные собрания. 7 января 1936 года
Смирнов Алексей Евграфович, как главный руководитель тихоновской общины,
вечером собрал у себя гостей, около двадцати пяти человек, в том числе был Петр
Богородский***, игумения Леонида, много бывших монашек и другие лица, и
окончился этот пир далеко за полночь. А почему это не может быть нелегальным
собранием? Ведь это неизвестно нам, о чем они вели беседу.
Кроме этого, пользуясь приливом святочных празднеств, клевета и
наушничество пошли во все села данного района с призывом к… бойкотированию
всеми силами всех обновленческих служителей культа; совращая темные силы
верой в святость Бога лишь тихоновщины… близко все это видя, как гнездо
вражды и нелегальности, просим вас передать нам наш храм, во избежание
последствий, а равно нежелание иметь таковых соседей, где, кроме религиозных
целей, преследуются остатки прежних царских привычек…
* Ныне район Пегаскино в черте города Пошехонье.
** Первоначальное название – Пошехонь; с 1928 года до 1990-х годов – Пошехонье-Володарск;
ныне – Пошехонье.
*** Священномученик Петр (Богородский); память празднуется 24 октября/6 ноября.
А посему еще раз убедительно просим вас… во избежание всех последствий
не только за наш храм, а и район, пресечь в корне развитие этого гнезда
нелегальности и передать храм нам, обновленцам»1.
В конце 1936 года, еще до получения приказа о массовых арестах,
сотрудники Ярославского НКВД приступили к арестам духовенства и верующих в
области. 10 января 1937 года Анну Васильевну Шашкину вызвали на допрос, и
следователь спросил ее, правда ли, что она собирала подписи жителей,
желавших принадлежать к тихоновской общине. Анна Васильевна объяснила, что
в 1935 году умер сын ее брата, и приходской их священник Петр Богородский
отказался участвовать в его погребении, указав, что жители этой деревни не
принадлежат к православной общине, и пусть они сначала определятся: в
православный ли они будут ходить храм или к обновленцам; тогда она взялась
собрать подписи жителей – тех, кто считает себя православными.
Анна Васильевна Шашкина.
– А вы к какой ориентации принадлежите? – спросил ее следователь.
– Я лично принадлежу к тихоновской ориентации.
– Почему же тогда Богородский требовал подписей за тихоновскую общину
от всей вашей деревни?
– Я этого пояснить не могу.
В следующий раз следователь вызвал Анну Васильевну на допрос
20 февраля и стал укорять в запирательстве, между тем как известно, что она
знакома со старостой храма Алексеем Евграфовичем Смирновым, который давал
ей читать книгу Сергея Нилуса «Протоколы сионских мудрецов», и следователь
тут же на допросе предъявил эту книгу.
– Почему вы скрывали от следствия сведения о книге Нилуса и
контрреволюционные рассуждения по существу ее содержания?
– Я скрывала о книге Нилуса «Протоколы сионских мудрецов» потому, что
не хотела выдать Смирнова, который строго наказывал, чтобы мы никогда никому
ничего об этом не говорили.
– Значит, вы знали, что книга «Протоколы сионских мудрецов» является
контрреволюционной книгой, поэтому и скрывали знакомство с ней от следствия?
– Мне Смирнов говорил, что книга эта запрещенная, но почему, не сказал.
– В связи с переписью населения СССР, среди населения города
распространялись контрреволюционные провокационные слухи, исходящие из
содержания книги «Протоколы сионских мудрецов» и ваших рассуждений о
приходе антихриста, о печати и так далее. Эти слухи распространяли вы с целью
срыва мероприятий советской власти по переписи. Подтверждаете вы это?
– Нет, это я отрицаю, никаких контрреволюционных провокационных слухов
я не распространяла и об этих слухах ничего не слышала.
Вызвав в следующий раз на допрос Анну Васильевну, следователь стал
добиваться от нее, чтобы она сказала, как давно она слышала об архимандрите
Никоне и от кого, но она на этот вопрос отвечать отказалась.
4 марта 1937 года следователь снова вызвал ее на допрос и снова стал
спрашивать об отце Никоне: как давно и как близко она была с ним знакома, но и
на этот раз она ничего не ответила, и в тот же день следователь объявил ей, что
она арестована как подозреваемая.
18 марта следователь снова вызвал Анну Васильевну на допрос и заявил:
– Вам предъявлено постановление о привлечении вас в качестве
обвиняемой в преступлении, предусмотренном статьей 58-й. Обстоятельства
преступления изложены в подписанном вами постановлении. Признаете вы себя
виновной в этом?
– Признаю, что со Смирновым я связь имела, несколько раз посещала его
дом, а также часто вместе ходили в… церковь. Книгу Сергея Нилуса «Протоколы
сионских мудрецов» я у Смирнова видела, ее читала Гудкова, которая мне
рассказывала ее содержание, но контрреволюционных слухов я среди населения
не распространяла. Никаких вопросов о войне, о победе фашизма, о
восстановлении в СССР капиталистического строя и так далее мы со Смирновым и
Гудковой не обсуждали. Богородского я знаю как священника, и, действительно,
по его заданию я собирала подписи за тихоновскую церковь, но никого не
запугивала, подписывались все добровольно… Архимандрита Павловского
монастыря Никона я знаю. Бывала несколько раз у него в монастыре, когда еще
он был открыт. В 1924 году Никон был в городе Пошехонье-Володарске, был в
нашем доме, а после закрытия монастыря я с ним связи не имею и где он, не
знаю.
– Сколько времени вы жили в Никоновской «коммуне»?
– Я членом Никоновской «коммуны» не состояла, но в «коммуне» была
несколько раз.
– А зачем вы «коммуну» посещали?
На этот вопрос Анна Васильевна отвечать отказалась.
– Вы знали, что Никоновская «коммуна», по существу, была нелегальным
монастырем, организованным для борьбы с советской властью?
Анна Васильевна и на этот вопрос отвечать отказалась.
– Кого вы посещали из членов «коммуны»?
– В «коммуне» я останавливалась у заведующей, Анны Александровны
Соловьевой.
– Откуда вам известна Соловьева?
– Соловьеву я знала через ее тетку, монахиню Таисию. Кроме того,
Соловьева, когда бывала в городе, останавливалась у меня.
– Имея связь с руководительницей «коммуны», вы не могли не знать целей
и задач этой «коммуны». Следствие требует от вас откровенных показаний.
Анна Васильевна отказалась отвечать на этот вопрос.
3 апреля состоялся последний допрос, во время которого следователь снова
попытался узнать у Анны Васильевны, что она знает о месте, где находится
архимандрит Никон.
– Связи с архимандритом Никоном я не имею и где он находится в
настоящее время, не знаю, – ответила Анна Васильевна.
– А зачем и к кому вы ездили осенью 1936 года в Тутаевский район?
– Осенью 1936 года я действительно ездила в… гости к своей знакомой по
имени Евдокия… фамилию ее я не знаю. Была у нее три дня.
– А как вы знакомы с Евдокией?
– Я с Евдокией знакома давно. Когда раньше ходила в Тутаев, то
останавливалась у нее ночевать, и она, когда бывала в городе, тоже ночевала у
меня.
– Как же вы не знаете ее фамилии?
– Фамилии ее я действительно не знаю, и не знаю, чем она занимается.
– Вы явно лжете. Вы в Тутаевский район ездили с целью посещения
архимандрита Никона, скрывающегося от наказания и проводящего активную
контрреволюционную работу. Требую от вас откровенных показаний.
– Нет, у архимандрита Никона я не была и где он скрывается, не знаю.
– За что был расстрелян ваш дядя, Александр Федорович Шашкин, и сидел
его сын, Василий Александрович Шашкин?
– Мой дядя, действительно, в 1918 году был расстрелян, но за что, я не
знаю. Также не знаю, за что сидел его сын, до революции он был урядником.
15 августа 1937 года Особое Совещание при НКВД приговорило Анну
Васильевну к пяти годам заключения в исправительно-трудовом лагере, и она
была отправлена с первым этапом в Северо-Восточные лагеря НКВД. Анна
Васильевна Шашкина скончалась 11 мая 1940 года в больнице отдельного
лагерного пункта Мылга в одном из Северо-Восточных лагерей НКВД и была
погребена в безвестной могиле.

«Жития новомучеников и исповедников Российских ХХ века.
Составленные игуменом Дамаскиным (Орловским). Апрель».
Тверь. 2006. С. 294-299

Библиография
Новомученики и исповедники Ярославской епархии. Книга 2. Романов-Борисоглебск (Тутаев),
2000. С. 120-121.
УФСБ России по Ярославской обл. Д. С-11473.
Примечания
1 УФСБ России по Ярославской обл. Д. С-11473. Т. 3, л. 244-245.