Журнальный вариант:
http://www.foma.ru/article/index.php?news=6463 "Фома"
Полный текст:
http://www.fond.ru/userfiles/person/1384/1295782033.pdf
ЛУБЯНКА, НОЧЬ, ПОДВАЛ, АРХИЕПИСКОП
Памяти священномученика Николая (Добронравова)
10 декабря Русская Православная Церковь празднует память священномученика Николая (Добронравова), архиепископа Владимирского и Суздальского.Священномученик Николай родился в 1861 году в селе Игнатовка Московской губернии в семье священника Павла Добронравова. В 1881 году он окончил Московскую духовную семинарию, в 1885-м — Московскую духовную академию и преподавал богословие и Священное Писание в Вифанской духовной семинарии. Женился. Был рукоположен во священника и служил в храме Александровского военного училища в Москве. После революции 1917 года и закрытия училища отец Николай был переведен в храм Всех Святых на Кулишках. Он стал одним из активных участников Поместного Собора 1917—1918 годов; возведен в сан протоиерея.
19 августа 1918 года сотрудники ЧК во главе со следователем Реденсом пришли к дверям храма и потребовали от отца Николая, чтобы он выдал им ключи. Тот вежливо ответил, что при обыске храма необходимо присутствие председателя приходского совета. После такого ответа Реденс немедленно арестовал священника и отвез в тюрьму ЧК на Лубянку.
Во время обыска чекисты обнаружили дневники священника с краткими заметками, касающимися, в частности, восстания большевиков 3–5 июля 1917 года в Петрограде, а также сопротивления большевикам юнкеров в ноябре 1917 года. Под датой 2 (15) ноября 1917 года протоиерей Николай записал: «Страшный день сдачи большевикам». Допрошенный относительно всех этих событий он ответил, что в июле 1917 года действительно выезжал в Петроград по вызову Святейшего Синода для участия в предсоборных совещаниях. В подавлении восстания большевиков никакого участия не принимал, находясь в это время на совещании, также и в выступлении юнкеров; как настоятель храма училища лишь принимал участие в похоронах юнкеров и офицеров, погибших в Гражданской войне.
По окончании следствия Реденс написал заключение: «Из допроса гражданина Добронравова я вынес впечатление, что он принимал участие в политической жизни... хотя у меня нет материалов, дабы установить его роль в событиях июля 1917 года, а также в октябрьской революции; из всего же видно, что это вредный для революции “тип”, который, будучи на свободе, наверняка спокойно сидеть не будет. Поэтому предлагаю отправить его в концентрационный лагерь». Однако такой «юридический» вывод не был принят его начальством, руководители ВЧК отправили дело на доследование, которое ничего не дало, и 16 апреля 1919 года было принято решение: поскольку явных улик против священника нет, его следует освободить.
В начале 1921 года протоиерей Николай был назначен настоятелем Крутицкого Успенского собора. К этому времени он овдовел и вскоре был пострижен в монашество и хиротонисан во епископа Звенигородского, викария Московской епархии. В 1922 году были арестованы многие архиереи из числа тех, кто не согласился поддержать обновленцев*, среди них был и епископ Николай. Власти приговорили его к одному году ссылки в Зырянский край.
По возвращении в Москву он был возведен в сан архиепископа. Владыка стал одним из ближайших сподвижников Патриарха Тихона, оказывая ему помощь в защите Церкви от натиска обновленцев. В 1924 году он был назначен архиепископом Владимирским и Суздальским. После кончины Патриарха Тихона владыка стал одним из ближайших помощников Местоблюстителя Патриаршего престола митрополита Петра. Впоследствии, когда под давлением ОГПУ возник григорианский раскол* и архиепископ Григорий добивался того, чтобы Местоблюститель передал церковное управление церковной коллегии, Местоблюститель первым в списке архиереев, которым он выражал абсолютное доверие, поставил имя архиепископа Николая, зная его как исповедника, человека твердых убеждений и усердного труженика на ниве церковной.Реализуя общий план по разгрому Церкви, ОГПУ в ноябре 1925 года арестовало одиннадцать архиереев из числа ближайших сподвижников митрополита Петра и среди них — архиепископа Николая.
В то время руководителя антицерковной политики ОГПУ Тучкова болезненно волновал вопрос о так называемом «завещании» Патриарха Тихона, Патриархом не подписанном, однако после его смерти опубликованном. Церковный историк Сергей Павлович Мансуров написал письмо Местоблюстителю, обосновывая в нем необязательность с канонической точки зрения следования «завещанию», и теперь следователь настойчиво добивался от архиепископа Николая ответа, что тот знает об этом письме, требуя, чтобы тот оговорил непричастных к этому делу людей. Однако разумные и спокойные ответы архиепископа убедили его отказаться от этой попытки.
Священник Сергей Сидоров, арестованный по тому же делу, вспоминал впоследствии: «На первом моем допросе в ноябре 1925 года следователь потребовал от меня выдачи автора письма к митрополиту Петру. Я отказался его назвать, и Тучков потребовал очной ставки моей с архиепископом Николаем. Помню серую мглу сумерек... хриплый крик Тучкова и нечленораздельный возглас... следователя, который все время целился поверх моей головы в окно маленьким браунингом. Архиепископ Николай вошел, взглянул... на меня и остановил внимательный взгляд свой на следователе... Утомленные глаза были холодно-строги. Встав со стула, следователь разразился такими воплями, что звякнули стекла дверей и окон. Высокопреосвященный Николай властно прервал его: “Выпейте валерьянки и успокойтесь. Я не понимаю звериного рычания и буду отвечать вам тогда, когда вы будете говорить по-человечески. И спрячьте вашу игрушку”... Следователь спрятал револьвер и вежливо стал спрашивать владыку... Во время этого допроса владыке удалось совершенно обелить Сергея Павловича Мансурова...
Когда рассеялись ужасы сидения в тюрьме, то мне удалось узнать подробности пребывания владыки Николая на Лубянке. Я с ужасом узнал об издевательствах над ним, о его сидении в подвале тюрьмы и о постоянных ночных допросах. И с тем большей благодарностью я склоняюсь перед величием его духа, благодаря которому владыке удалось спасти многих и сохранить многие церковные тайны. В московской тюрьме особенно ярко выявился его строгий и правдивый лик, смелый лик человека, забывающего о себе и готового к смерти за веру.
Много благодарен я ему лично за свою судьбу. К 8 января 1926 года у меня было двадцать три допроса, всю ночь под 9 января я был почти под непрерывным допросом. Утомленный и нравственно и физически, я готов был сдаться на требование следователей, готов был наклеветать на себя и друзей. Пробило четыре часа утра, когда меня вызвали к следователю. Его допрос вертелся на одном месте, он обычно требовал выдать людей, непричастных к письму митрополиту Петру. Привели архиепископа Николая. “Я требую, — сказал владыка, — чтобы вы оставили в покое Сидорова. Я его знаю как нервнобольного человека, а вам, — обратился он ко мне, — я запрещаю говорить что бы то ни было следователю властью епископа”. Меня увели в коридор, я слышал неистовую ругань следователя.
Вряд ли эти мои строки будут прочтены... но если... близкие прочтут их, пусть они склонятся перед дивным ликом архиепископа Николая, некогда в застенках ГПУ избавившего меня от самого большого несчастья — от выдачи друзей врагам веры и Церкви».21 мая 1926 года Особое совещание при Коллегии ОГПУ приговорило архиепископа Николая к трем годам ссылки в Сибирь. После окончания срока владыка поселился в Москве.
Во время гонений 1937 года власти ставили своей целью уничтожение большинства священно- и церковнослужителей и допрашивали тех, кто мог бы стать свидетелем обвинения. 10 ноября 1937 года сотрудники НКВД допросили двух московских священников, которые дали показания, оговаривающие архиепископа Николая. 27 ноября власти арестовали владыку и заключили в Бутырскую тюрьму. На допросе архиепископ отверг все выдвинутые против него обвинения.
7 декабря 1937 года тройка УНКВД по Московской области приговорила владыку к расстрелу. Архиепископ Николай (Добронравов) был расстрелян 10 декабря 1937 года, за пять дней до того, как ему должно было исполниться семьдесят шесть лет, и погребен в безвестной общей могиле на полигоне Бутово под Москвой.
*Обновленцы и григориане — расколы в Русской Православной Церкви начала — середины 20-х гг. XX в., созданные ОГПУ с целью уничтожения Русской Православной Церкви. Их архиереи и клирики были запрещены в священнослужении священноначалием Русской Церкви. В 1940-х годах были упразднены НКВД, признавшим их деятельность для целей государства неэффективной. — Ред.
Илл.:
Архиепископ Николай (Добронравов). Бутырская тюрьма. 1937 год
Выписка из протокола заседания тройки НКВД. «Постановили: РАССТРЕЛЯТЬ»
Заключение из протокола допроса: «Из допроса гражданина Н. Б. Добронравова я вы<нес> впечатление, что он принимал участие <в> политической жизни, доводом служит <на> йденное у него возвание, где призывается <к> борьбе против советской власти, за освобождение Церкви, у меня нет материалов, дабы установить его подлиную роль в событиях <> 1917 года, а также и в октябрьской революции, из всего же видно что, это вредный для революции «ТИП», который будучи на свободе наверное спокойно сидеть не будет, поэтому предлагаю отправить его в Контрационный лагерь».
(Орфография и пунктуация оригинала. — Ред.)
Полные тексты житий новомучеников опубликованы в книгах «Жития новомучеников и исповедников Российских ХХ века, составленные игуменом Дамаскином (Орловским). Январь–Июнь. Тверь, 2005–2008» и других и размещены на сайте: www.fond.ru.
Для желающих приобрести книги: тел.: 8 (916) 032 84 71 или e-mail: at249@yandex.ru
Комментариев нет:
Отправить комментарий